26.10.07
Моей дочке три года. Прогулки по городскому парку всегда доставляют нам удовольствие — распинывая ворох шуршащих осенних листьев, разбрасывая охапки мягкого хрустящего снега, отыскивая в пожухлой траве первые росточки мать-и-мачехи и собирая летние букеты из одуванчиков, мы ловим мимолетное счастье: болтаем, придумываем сказки, фотографируем.
Кивком головы подзываю коротышку к себе, она подходит, настороженно и испытывающее оглядывая прежде запретный для нее аппарат. Tяжелую камepу приходится придерживать в крохотных озябших ручонках, чтобы не упала. Дочка старается не дышать, чтобы не спугнуть чудо — осторожно она нажимает на кнопку и долго радостно хлопает в ладоши, увидев на экране готовый снимок, свое первое фото.
Двадцать лет назад я сама так же радовалась, когда проявила свой первый снимок — мама и отец с сестренками на море. Он, черно-белый, размытый и с бликами, получился немного перекошенным, но до сих пор кажется мне самым красивым. Отец учил меня крепко держать в руках ценный тогда «Фэд» и, не доверяя их предательской дрожи, всегда накидывать на шею переносной ремень.
Мама показывала весь процесс проявки пленки и печати. Я помню, как старались мы прижаться к стене в тесной ванной комнате, лишь бы не быть выставленными за дверь, пока мама колдовала над многочисленными ванночками, прозрачными бутылками с реактивами и пленками с окошками-шаблонами. В приглушенном свете красного фонаря ее движения казались просто магическими. Прямоугольники белой фотобумаги, замоченные в кюветах, мы тайно переворачивали за ее спиной, чтобы посмотреть, как постепенно проявляются на них знакомые очертания.
А потом все мокрое богатство сушилось — за холщевыми стенками специального аппарата. Аромат сохнущих снимков помню до сих пор, он ассоциируется в сознании с тем жутким любопытством, которое распаляло нас, заставляя прокрадываться на кухню и, обжигая руки, отгибать кусок холста, чтобы первыми увидеть это чудо — новорожденный снимок.
Потом, подрастая, мы перенимали уроки и уже сами, на пару со старшей сестрой, запирались в ванной, освещенной волшебным фонарем.
Только он, старый верный друг, пылящийся сейчас на антресоли, знает, сколько тугих рулончиков пленки случайно в темноте исчезло в бездонном чреве унитаза, сколько ценных прямоугольников фотобумаги, испорченных, улетели в мусорное ведро, сколько литров проявителя и закрепителя ненароком вылилось в раковину. Он знает, но молчит.
Размышляя о снимках, я вспоминаю фотоальбом бабушки. Каждый приезд к ней в деревню с моего пятилетнего возраста проходит по одному сценарию: сначала последние новости, потом синяя сковородка с жареной картошкой и чай, следом за ними — фотографии.
Бабушка подходит к шкафу, с усилием выдвигает тяжелый ящик и вынимает из него огромные увесистые альбомы: один, оклеенный зеленым бархатом, другой — коричневой искусственной кожей и третий, молочно-желтый. Громоздкие книги занимают весь стол, я с трудом переворачиваю толстые картонные страницы и в очередной раз вглядываюсь в уже давно знакомые незнакомые лица. А бабушка вспоминает.
Снова и снова слышу я рассказы о своих предках и дальних, неведомых мне, родственниках.
С самого раннего детства фотографии для меня как звоночек — пора вспомнить о близких. Когда тихим вечером руки сами тянутся к альбому, значит, пришло время бросить все дела, купить торт и, взяв дочку за руку, отправиться в путешествие. Она уже тоже чувствует эту связь снимка и человека: дочка готова отдать любой, даже самый ценный, мультик за полчаса слайд-шоу. Для нее, ребенка современного быстрого мира с цифровыми технологиями, дверь в волшебный мир фотографии приоткрывается только на секунду —
ровно на столько, сколько нужно затвору для того, чтобы поймать кадр. Но теплый мир любви близких, благодаря снимкам, всегда открыт. А когда Вы в последний раз листали страницы альбома?
Кивком головы подзываю коротышку к себе, она подходит, настороженно и испытывающее оглядывая прежде запретный для нее аппарат. Tяжелую камepу приходится придерживать в крохотных озябших ручонках, чтобы не упала. Дочка старается не дышать, чтобы не спугнуть чудо — осторожно она нажимает на кнопку и долго радостно хлопает в ладоши, увидев на экране готовый снимок, свое первое фото.
Двадцать лет назад я сама так же радовалась, когда проявила свой первый снимок — мама и отец с сестренками на море. Он, черно-белый, размытый и с бликами, получился немного перекошенным, но до сих пор кажется мне самым красивым. Отец учил меня крепко держать в руках ценный тогда «Фэд» и, не доверяя их предательской дрожи, всегда накидывать на шею переносной ремень.
Мама показывала весь процесс проявки пленки и печати. Я помню, как старались мы прижаться к стене в тесной ванной комнате, лишь бы не быть выставленными за дверь, пока мама колдовала над многочисленными ванночками, прозрачными бутылками с реактивами и пленками с окошками-шаблонами. В приглушенном свете красного фонаря ее движения казались просто магическими. Прямоугольники белой фотобумаги, замоченные в кюветах, мы тайно переворачивали за ее спиной, чтобы посмотреть, как постепенно проявляются на них знакомые очертания.
А потом все мокрое богатство сушилось — за холщевыми стенками специального аппарата. Аромат сохнущих снимков помню до сих пор, он ассоциируется в сознании с тем жутким любопытством, которое распаляло нас, заставляя прокрадываться на кухню и, обжигая руки, отгибать кусок холста, чтобы первыми увидеть это чудо — новорожденный снимок.
Потом, подрастая, мы перенимали уроки и уже сами, на пару со старшей сестрой, запирались в ванной, освещенной волшебным фонарем.
Только он, старый верный друг, пылящийся сейчас на антресоли, знает, сколько тугих рулончиков пленки случайно в темноте исчезло в бездонном чреве унитаза, сколько ценных прямоугольников фотобумаги, испорченных, улетели в мусорное ведро, сколько литров проявителя и закрепителя ненароком вылилось в раковину. Он знает, но молчит.
Размышляя о снимках, я вспоминаю фотоальбом бабушки. Каждый приезд к ней в деревню с моего пятилетнего возраста проходит по одному сценарию: сначала последние новости, потом синяя сковородка с жареной картошкой и чай, следом за ними — фотографии.
Бабушка подходит к шкафу, с усилием выдвигает тяжелый ящик и вынимает из него огромные увесистые альбомы: один, оклеенный зеленым бархатом, другой — коричневой искусственной кожей и третий, молочно-желтый. Громоздкие книги занимают весь стол, я с трудом переворачиваю толстые картонные страницы и в очередной раз вглядываюсь в уже давно знакомые незнакомые лица. А бабушка вспоминает.
Снова и снова слышу я рассказы о своих предках и дальних, неведомых мне, родственниках.
С самого раннего детства фотографии для меня как звоночек — пора вспомнить о близких. Когда тихим вечером руки сами тянутся к альбому, значит, пришло время бросить все дела, купить торт и, взяв дочку за руку, отправиться в путешествие. Она уже тоже чувствует эту связь снимка и человека: дочка готова отдать любой, даже самый ценный, мультик за полчаса слайд-шоу. Для нее, ребенка современного быстрого мира с цифровыми технологиями, дверь в волшебный мир фотографии приоткрывается только на секунду —
ровно на столько, сколько нужно затвору для того, чтобы поймать кадр. Но теплый мир любви близких, благодаря снимкам, всегда открыт. А когда Вы в последний раз листали страницы альбома?
Podarki.ru. Навигатор в мире подарков и сувениров.